Сергей Антонов - МЕТРО 2033: В ИНТЕРЕСАХ РЕВОЛЮЦИИ [Темные туннели 2]
Владар представил Создателя с отверткой в руках и улыбнулся. Он стал рассуждать, как вульгарный материалист Аршинов. Что ж, с кем поведешься, того и наберешься. А от прапора он набрался за последние несколько дней так много, что не унести. Понял, что беда не только в его причастности к «Немезиде». Этот грех нельзя было сбрасывать со счетов, но и не стоило забывать, что он сам возвел его в ранг главной причины своих страданий.
Гордыня! Нежелание сближаться с людьми – вот его основная беда. Так было и в НИИ, где его считали подающим большие надежды ученым. Так было и в храме, где он в церковном облачении выслушивал исповеди прихожан. Так было в метро, где Владар Самодостаточный всегда предпочитал молиться в гордом одиночестве.
Не кто иной, как потомственный убийца Корбут, выдернул его, как моллюска из раковины, и заставил снизойти до обычных людей. Оказалось, у них есть чему поучиться. Бог есть добро и справедливость, а к добру можно идти разными дорогами. Например, как Томский, который по-мальчишески наивно и упорно ищет пример для подражания в великих людях. Или как Аршинов. Грубоватый, но добродушный солдафон, чуждый заумных фраз, но интуитивно встающий на светлую сторону.
То же можно сказать о карлике по кличке Вездеход. Молчаливый, всегда сосредоточенный коротышка, который пусть и по-своему, но старается улучшить мир. Бесконечно бьется с силой, превосходящей его собственную в тысячи раз, рискует жизнью, чтобы освободить своего брата, чтобы спасти невинных…
Да вся тройка, все его нежданные товарищи, с которыми судьба свела его за несколько дней до смертного одра, все они отличные парни, хоть и считают себя атеистами. Ерунда. Чтобы быть верующим, вовсе не обязательно кричать об этом на каждом углу.
Владар насторожился. Адское жжение в ноге сменилось ледяным холодом.
Старик попытался пошевелить ногой, но не смог сдвинуть ее даже на сантиметр. Если так пойдет дальше, паралич доберется до рук, скует пальцы, и он не сможет даже щелкнуть тумблером. Старик принялся шевелить пальцами, не позволяя им окоченеть. Наконец он различил шаги. Все ближе и ближе. Вскоре Владар смог различить силуэты людей в защитных костюмах с болтающимися хоботами противогазов. Вспыхнули фонарики на касках. Кольцов коснулся подушечками пальцев гладкой головки тумблера…
И вдруг стены из растрескавшегося белого кирпича начали таять. Через образовавшиеся в них дыры хлынули потоки солнечного света. Они сбили со стен мерзкие гирлянды лишайника и окончательно растопили серые блоки. Владар увидел горы, синее небо, пушистые облака и пыльную дорогу, ведущую к кишлаку. По ней, весело подпрыгивая, к Владару бежит старая знакомая – смуглый, черноглазый ангелочек. Босые ноги едва касаются песка. Девочка машет рукой и улыбается. Владар спешит ей навстречу. Каждый шаг дается ему с легкостью, какой он давно не испытывал. Уже не болит нога, яд перестал растекаться по жилам. Владар посмотрел на свои руки: ни намека на дряблую кожу! Коснувшись пальцами подбородка, Кольцов понял, что он гладко выбрит. Борода исчезла, а с ней и седина. Он снова молод и полон сил!
Девочка остановилась. Наклонила пышноволосую головку и заговорила на чистом русском. О солнечном дне, который теперь будет длиться бесконечно, о прохладных горных ручьях и дыме тандыров, в которых уже поспевают свежеиспеченные лепешки. О выздоровевшей матери и соседях, которых теперь невозможно удержать в каком-то выдуманном Периметре.
Малышка взяла Владара за руку и хотела увести за собой, но он отрицательно покачал головой:
– Подожди. Совсем чуть-чуть. Там у меня осталось одно дело.
Эти слова услышали склонившиеся над стариком люди в защитных костюмах и касках с горящими фонариками. Их лучи выхватили из темноты пояс шахида, тумблер и провода. Люди все поняли, бросились бежать…
Владар поднял свободную руку с крестиком, благословляя их уход. Он не хотел предстать перед Богом с печатью Каина на лбу. Пальцы второй руки коснулись рычажка тумблера. Меньше секунды, и все закончится. Наконец-то. Сейчас он будет прощен…
* * *Сердце Лациса пело. Он-то думал, что скитаниям не будет конца, но им удалось добраться до объекта с небольшими потерями. Теперь осталось извлечь контейнеры и дотащить их до Черкизовской. После потрясений последних дней он чувствовал себя так, будто постарел на десять лет. Отныне на поверхность – ни шагу. Хватит с него облысевших псин, четырехглазых и крылатых уродов, живых борщевиков, оставляющих на коже страшные ожоги. Остаток дней он проведет в метро. На Красной Линии, где любая опасность предсказуема, а на каждой станции готов и стол и дом. Справившись с невыполнимой для обычного человека миссией, он заслужил покой, уважение и почет.
У Мартина иногда случались приступы сентиментальности. Вот и сейчас, шагая по темному коридору хранилища, он решил: возвратившись из командировки, обязательно порадует дружков с Лубянки. Не пожалеет ни самогона, ни закуси. Закатит такую пирушку, что чертям станет тошно. Надо будет выбить из ЧК отпуск. Целую неделю без необходимости видеть перед собой его вечно недовольную рожу он заслужил. Нет. Две недели. После таких передряг на меньшее он не согласится.
Лацис улыбнулся своим мыслям и вдруг увидел перед собой сидевшего на полу старика.
Луч фонарика скользнул по седой бороде. Проводам и металлическим трубкам.
Реакция у Мартина была отменной. Куда лучше, чем у его спутников. И все же уйти от взрывной волны он не успел.
Огромная силища вздернула Лациса вверх, как куклу, и бросила вперед, на стену. Мир мигом погас.
Сколько времени он провел в беспамятстве, осталась загадкой. Когда открыл глаза, то вместо потолка увидел над собой серое небо в кружевной рамке из ветвей и листьев. Исчез не только потолок. Коридор, ведущий в недра хранилища, был засыпан обломками. Лацис, кряхтя, сел и огляделся по сторонам. Он увидел лежавшего на земле человека. Это не Гиви, а последний боец из их команды. Неужели сумасшедший старик погубил всех? Неужели он, Мартин Лацис, остался один среди дебрей проклятого парка? Не может быть! Не из того теста слеплен Габуния, чтобы так бесславно подохнуть.
– Гиви? Эй, Гиви, ты живой?
Ответа не последовало. Осмотревшись, Лацис всмотрелся в крошево битого кирпича и осколков бетона. Сначала увидел ногу в знакомом ботинке лубянского образца. Потом услышал стон. Гиви слегка придавило какой-то плитой. Прежде чем Мартин до него добрался, Габуния смог столкнуть груз с груди и сесть самостоятельно.
– Что это было, а, Мартин? – одурело крутя головой, просипел грузин.
– Старый фанатик… Владар. Он завалил все дело!
– Не он. Томский. Его я разыщу и прикончу. – Гиви встал и пристально всмотрелся в черно-зеленую стену деревьев, окружавшую их со всех сторон. – Только тогда успокоюсь!
– При чем тут Томский? Старик был в бункере один. Кого ты будешь разыскивать? У тебя и автомата-то нет!
Габуния ничуть не смутился:
– Без Томского Владар ни за что сюда не добрался бы. Плевал я на автомат. Голыми руками придушу. Все равно нам теперь не жить…
Гиви залез на груду кирпича, разбросал его в стороны и торжественно показал Лацису найденную заточку. Габуния абсолютно прав – ЧК не простит им провала. Очередная неудача станет последней.
Глава 28. РЫЧАГИ УПРАВЛЕНИЯ
Взрыв застал группу Томского на выходе из парка.
Все увидели, как над деревьями взметнулся столб дыма и пыли. Перед глазами Толика возник образ Кольцова: старик, словно величайшую драгоценность, прижимает к себе пояс со взрывчаткой.
– Это Владар! – Анатолий развернулся лицом к парку. – Надо его разыскать.
Когда группа добралась до развалин хранилища, пыль еще не успела осесть. Стали звать Владара, но голоса никто не подал. Какое там! Пояс шахида первым убивает своего носителя. А старик, взяв в руки страшное устройство, изначально примерил на себя и участь смертника. Владар, наверное, с самого начала их экспедиции планировал подрыв хранилища, понял вдруг Томский. С самого начала хотел сгинуть в том же огне, который уничтожит «Немезиду».
– Точно, Владар, больше некому, – согласился прапор. – Вот так поп! Всем попам поп! Это называется уйти, хлопнув люком танка. Настоящий мужик оказался… Слышь, Томский, патронов у нас все равно кот наплакал. Так, может, помянем нашего батюшку по-военному, салютом?
Толик кивнул. Залп, прогремевший над погружающейся в ночь Москвой, был последней данью человеку, спасшему метро от страшной эпидемии. Перед тем как двинуться в обратный путь, Томский прошелся вдоль руин и наткнулся на труп. Экипировка однозначно говорила о том, что погибший при взрыве человек пришел с Лубянки. Значит, и посланцы Корбута не теряли времени даром. Были в двух шагах от смертоносного вируса, но нашли не заразу, а собственную смерть.
